Гроза 1940 - Страница 4

– Неужто так плохо. – Проворчал вождь.

– Куда уж хуже. – Продолжил Андрей. – А кто из командиров начнёт глупые приказы оспаривать, тому и пулю в лоб влепить могут. А чего политработнику бояться. По суду в первую очередь с командира части спросят, а комиссары, особенно если выше званием, в основном как свидетели идут. А чаще всего и спрашивать не с кого, так как командир вместе со своим полком на том же поле остаётся.

– А Мехлис здесь при чём? – Поинтересовался Сталин.

– Стрелять Лев Захарович любил. – Усмехнулся Андрей. – Да всё больше по живым мишеням. И не в сторону противника, а по своим. Чуть что не по его, так он сразу за кобуру. Столько перестрелял, что не каждый снайпер-орденоносец таким счётом похвастаться может.

– И много перестрелял? – Помрачнел вождь.

– Точно не знаю. Как вы понимаете, ни сам Лев Захарович, ни его приближённые подсчётов не вели. – Ответил Андрей. – Но мне достоверно известен ещё один «"подвиг"» товарища Мехлиса. В мае сорок второго года из–за его неумелого вмешательства в руководство войсками потерпел поражение Крымский фронт. – Заметив заинтересованный взгляд Сталина, Андрей продолжил. – Своим личным приказом он запретил строить оборонительные сооружения, даже рыть окопы на переднем крае. Запретил держать резервы, вытянул все войска в одну линию, поэтому немцы одним ударом без труда разрезали и окружили армию. Только пленными в этом «"позоре"» потеряли более восьмидесяти тысяч.

– Как же он мог приказывать, разве он был командующим?

– Нет, товарищ Сталин, он был членом Военного совета фронта, но запугал командующего фронтом генерала Козлова своей дружбой с вами, и творил что хотел.

– И какое наказание он понес за это поражение? – продолжал упорствовать Сталин.

– Никакого, товарищ Сталин. – Андрею надоела эта дипломатия, и он решил говорить откровенно. – Полгода побыл представителем Ставки при одной из армий, а затем снова вернулся в члены Военного совета фронтов. Вот только слабохарактерных и пугливых генералов ему больше не попадалось, поэтому второй раз нигде так крупно нагадить не смог.

– А остальные виновные в поражениях их фронтов? – Сталин, несмотря на жесткий тон Андрея не только не рассердился, но, кажется, даже успокоился.

– За разгром Западного фронта был расстрелян его командующий генерал армии Павлов. – Андрей посмотрел на Сталина, тот продолжал ходить вдоль стола, иногда поглядывая на Андрея, трубка ещё горела. – Командующий Юго-Западным фронтом генерал-полковник Кирпонос погиб в окружении под Киевом. Командующий Северо-Западным фронтом Кузнецов был снят с командования, но под следствие не попал, в дальнейшем командовал армией. Маршалы Тимошенко, Буденный и Ворошилов, пытавшиеся исправить положение на данных фронтах, никакого наказания не понесли, но были отстранены от командования войсками окончательно. Ворошилов за то, что не смог задержать немецкие войска до самого Ленинграда, с превеликим трудом удалось остановить немцев в нескольких километрах от города. Буденный за то, что немцы смогли взять Харьков и Донбасс. Маршал Тимошенко неплохо командовал войсками Западного направления в сорок первом в обороне. Но в сорок втором во время наступления под Харьковом не сумел правильно оценить намерения противника, и его армии попали в окружение. В результате этого поражения немцам удалось дойти до Сталинграда и Кавказа.

Сталин кивнул, с частью этой информации он был знаком из письма, написанного Андреем после ареста. Он поинтересовался:

– А кто же командовал фронтами во время войны?

– На заключительном этапе войны фронтами командовали маршалы Жуков, Рокоссовский, Конев, Толбухин, Малиновский, Василевский, Мерецков, Говоров. Генералы армии Ерёменко и Баграмян. Генерал армии Ватутин погиб в начале сорок четвертого года на Украине. Генерал армии Черняховский погиб в начале сорок пятого в Восточной Пруссии. Командовали фронтами и другие генералы. Маршал Василевский был начальником генерального штаба, но после гибели генерала Черняховского был назначен командовать фронтом вместо него.

– Я не знаю этих маршалов, товарищ Банев.

– Большинство из них сейчас генерал-майоры или генерал-лейтенанты, а некоторые ещё в полковниках ходят. За исключением Жукова и Мерецкова.

– И чем же они заслужили эти звания? – Сталин остановился напротив Андрея и посмотрел ему в глаза.

– Тем, что воевать умели, товарищ Сталин. – Страх у Андрея окончательно прошёл, он решил как можно полнее использовать «"момент истины"». – В отличие от большинства нынешних генералов, умеющих правильно говорить, эти умели правильно воевать. Не сразу, конечно, а со временем, по мере накопления боевого опыта. – Немного поколебавшись Андрей всё же решился. – Не все, конечно, были гениями и великими полководцами, но к сорок третьему научились бить немцев, а к сорок четвёртому превзошли их настолько, что сумели устроить вермахту блицкриг наоборот.

– А кого бы вы, товарищ Банев, выделили как лучшего? – Цепкий взгляд вождя поймал глаза Андрея, пытаясь заставить отвести взгляд. Оценив выдержку собеседника, который от этих «гляделок» уклониться не пытался, Сталин продолжил. – Не бойтесь, что своими словами навредите кому–нибудь. Это ведь всё равно станет известно, но какой ценой…

– Маршалы Толбухин и Малиновский умели воевать там, где противник не уступал им силами, но на второстепенных фронтах. – Начал Андрей, старательно подбирая слова. – Конев, Ватутин и Баграмян умели не только обороняться в первые годы, но и проводить наступательные операции с впечатляющими результатами во второй половине войны. Солдаты больше всего любили генерала Черняховского за умение нести наименьшие потери в живой силе. Но самым результативным, пожалуй, был Рокоссовский. Ходил анекдот. – Андрей запнулся, но, понимая, что раз начал, то теперь останавливаться поздно, продолжил. – Ходил анекдот, что на жалобу некоторого генерала о том, что комфронта Рокоссовский позволил себе в отношении этого генерала несдержанные слова и даже рукоприкладство. Товарищ Сталин сказал: «Это, конечно, плохо. Но снять его с должности нельзя. ДРУГОГО РОКОССОВСКОГО У НАС НЕТ.»