Гроза 1940 - Страница 31

Виктор поморщился, не вовремя принесёт начальство. У него хватает сегодня дел и без того, чтобы выслушивать наставления подполковника… Стоп!

– Сержант, а как зовут подполковника Фельдмана?

– Михаил Яковлевич, товарищ капитан.

Виктор даже опешил. Вот это да! Мордка Фельдман здесь! Что же эти дуболомы из отдела обеспечения не предупредили, кто будет у него непосредственным начальством!

– И давно подполковник Фельдман начальник особого отдела корпуса?

– Вторую неделю, товарищ капитан. Это первое посещение нашей бригады. – Ответил сержант.

Виктор сел, достал папиросу, не спеша закурил и задумался. В штабе корпуса принимал его майор Ефремов. Почему же Фельдмана не было? И представился майор «"исполняющим обязанности"», а не заместителем. Но Мордка на должности уже вторую неделю. И кто же тогда навёл на него засаду? Если сам Фельдман, то тогда вряд ли бы он заявился сюда. А если не он, то какую роль играет здесь Мордка? И кто главный?

Виктор докурил папиросу, подошёл к окну и выбросил окурок в приоткрытую форточку.

– К какому времени должен прибыть подполковник Фельдман? – Спросил он сержанта.

– К одиннадцати часам, товарищ капитан.

Виктор кивнул и вышел из кабинета, времени было достаточно чтобы завершить все намеченные на утро дела. Ещё в первый день он профессиональным взглядом контрразведчика заметил вблизи расположения бригады несколько человек с явно изучающими взглядами. Проверив свои подозрения ещё в течение двух дней, он убедился в правильности своих предположений. Пронаблюдать за ними он поставил пару ребят из сапёрной роты, которые неторопливо перебирали забор, заодно фиксируя все перемещения подозрительных лиц. Наблюдатели были явно из местных, так как хорошо знали сапёров и внимания на них не обращали. Известны им были и сотрудники особого отдела, стоило только кому–нибудь из них показаться за ворота, как пост наблюдения немедленно снимался и появлялся обратно только после удаления особистов. Вот и сейчас на другой стороне улицы лениво фланировал парень в городском костюме, но с брюками заправленном в сапоги, и надвинутой на глаза кепке. Он грыз семечки из бумажного кулька, перебрасывался фразами с прохожими, доходил до конца улицы, разворачивался и шёл обратно. Парню было скучно, он часто останавливался около единственной на улице витрины, разглядывал стоящие там манекены. Но вскоре ему прискучивало и это занятие и он шел дальше.

Виктор изучал его передвижения через дыру в заборе, невидимый никем кроме сапёров, докладывавших в этот момент ему о результатах наблюдения. Наблюдатели были дилетантами самого низкого пошиба и работали скорее всего за деньги. Этот походил на прибывшего на заработки обывателя из более мелкого городишки, а может и лишенного своего ремесла мелкого торговца. А вот второй был намного опаснее, по всем замашкам и Виктор и сапёры сразу определили в нём уголовника со стажем. Тот и на улице вел себя не как этот, а чаще всего устраивался в одной из подворотен и, неторопливо куря, следил за воротами.

Вполне возможно, что был ещё и ночной пост, но ночью наблюдали скорее всего из окна. Устроенная Виктором в третью ночь проверка не смогла обнаружить ночного наблюдателя. Впрочем, до недавнего времени вреда от них не было, а, скорее, они даже приносили пользу. Согласно плану маскировки в бригаде «"процветало благодушие и расхлябанность"», солдаты много и громко болтали на улицах, молодые лейтенанты под страшным секретом рассказывали местным барышням «"военные тайны"», часовые «"спали"» на своих постах. Танкисты старательно гоняли на полигоны устаревшие Т–26 и БТ–5. Несколько раз танки ломались на улице вблизи ворот, показывая насколько изношена техника и доставляя зевакам несказанное удовольствие, когда они наблюдали, как танкисты с матами затаскивали поломанные машины внутрь. Прибывавшая новая техника доставлялась в военный городок в единственных экземплярах, а принимавшие её механики старательно описывали все недостатки этой техники, не жалея черной краски.

Настоящая работа шла на полигонах. Там была и вся новая техника, и почти вся боеспособная старая. Танкисты боевых подразделений безвылазно жили там, осваивая новые танки и самоходки. И день и ночь там ревели двигатели, танки утюжили полосы препятствий, отрабатывали боевое перестроение, стрельбу по всевозможным мишеням. Но попасть на полигоны было трудно даже тем, кто имел на это право. Тройное оцепление войск НКВД строго следило за всеми перемещениями в районе полигона. И не один любитель прогулок в зимнем, а потом весеннем лесу отправился пилить лес подальше от родных мест, если у него не хватало ума вовремя остановиться. Объясняли столь серьёзную охрану находящемся в лесу лагерем НКВД. Для большинства этого было достаточно, чтобы держаться от всего находящегося в данном районе как можно дальше.

Впрочем, что–то с наблюдателями нужно было решать. Столь назойливое поведение в конце концов должно привлечь внимание даже самого тупого особиста, и сколько бы не демонстрировались недостатки работы, но могут возникнуть сомнения даже у самого самоуверенного шпиона. Поэтому этих двух «"гавриков"» нужно брать, наверняка ведь, немецкий резидент специально подставил этих дилетантов для сокрытия серьёзной агентуры. Виктор дал указание сапёром продолжать работу и пошёл в южную часть городка.

В парке боевой техники шли приготовления к переброске танков и бронемашин на предстоящие в середине мая учения округа. Учения были объявлены ещё месяц назад как большие манёвры Киевского и Западного военных округов. О том, что это одно из мероприятий того же плана маскировки знало так мало народа, что подготовка к ним шла самым серьёзным образом. Впрочем, план действительно предусматривал переброску в район проведения учений по одному танковому батальону от каждой бригады. То что эти батальоны сверхштатные, четвёртые, также было известно только на самом верху, да и вооружены они были самой старой техникой, какую только удалось найти в округе. Сейчас эти танки, в основном Т–26, старательно приводили в порядок. Сверкала сварка, по всей территории парка двигались танки, проверяя двигатели после ремонта. Часть из них уже сохла после покраски.