Гроза 1940 - Страница 90

– Тебя стало беспокоить мнение Гитлера о твоих действиях? – Съязвил Паулюс.

– Я немного благодарен ему за то, что из командира полка стал командующим корпусом, пусть и на второстепенном направлении. – С не меньшей язвительностью ответил Роммель.

– Интересы Германии не всегда совпадают с интересами фюрера. – Сказал Паулюс, пытаясь смягчить высказанные ранее мысли.

– Фридди, я не хотел обидеть тебя. – Пошёл на попятную командующий Африканским корпусом. – Мне просто хотелось уточнить – является ли твоя просьба официальным приказом ОКВ, или же это пожелание некоторых генералов. Паулюс улыбнулся и достал из своего портфеля ещё одну бумагу.

– Знаешь Эрвин, но Гальдер предвидел твою реакцию и просил передать тебе один образчик большевистской пропаганды.

Роммель быстро пробежал текст листовки. Стандартный пропагандистский листок. Он сам может накропать таких сколько угодно. Но всё же что–то в нём было. Просмотрев второй раз он понял что это. Фраза, слегка выделенная из основного текста, говорила: «"Гитлеры приходят и уходят, а Германия остаётся"».

– Вообще–то это перефразированная фраза Мольтке о кайзерах, но впечатляет. – Уточнил Паулюс насладившись впечатлением, оказанным на своего товарища данной цитатой. – Тебе не кажется, что в данной ситуации, она как нельзя лучше отражает сложившиеся положение.

– Хорошо, Фридди, я выполню пожелание Гальдера, или кто там стоит за этим заговором. – Видя, что Паулюс пытается возмутиться, Роммель остановил его. – Не нужно возмущений. Я люблю Германию не меньше тебя. И если для её блага нужно не считаться с мнением Гитлера, я это приму.

Генералы замолчали, вслушиваясь в шум пустынного ветра за тонким полотном палатки, перегоняющего глупые песчинки с одного места на другое. Паулюс невольно прислушался к его шуму, возникли неизвестно откуда пришедшие мысли о том, что эти же самые пески видели непобедимые римские легионы. Теперь вот их топчут дивизии вермахта вместе с бесталанными наследниками некогда могущественных римлян. История идёт по кругу, всё возвращается на прежние места. Вот только, нужно признать, что его далёкие предки могли попасть в эти обжигающие пески только в качестве рабов и гладиаторов. Но это не умаляет заслуг их потомков.

Роммель же задумался о практической стороне вопроса. Передать справку ОКВ о действиях на Восточном фронте британским генералам недолго. Главная проблема – как заставить этих идиотов принять её к сведению и сделать правильные выводы. Возникали намётки плана будущих действий, о котором он пока не собирался говорить никому, пока представитель генштаба, каким бы другом он не был, не покинет территорию подвластную его войскам. Желая отвлечь Паулюса от мыслей о его возможных действиях, он спросил:

– Что мне делать, если англичане не сделают правильных выводов из наших сведений?

– Командование считает, что тебе нужно оттянуться к ближайшему порту, который позволит эвакуировать твой корпус в Италию. При неблагоприятном варианте развития событий, а он не исключён, твои дивизии более нужны в Европе. Если в Италии связаться с тобой для получения указаний Генштаба будет невозможно, то ты должен прорываться в Австрию. Ну а если тебе не удастся эвакуироваться, то ты должен отойти хотя бы в Триполи, а ещё лучше в Тунис, чтобы контролировать эти ключевые позиции. Если ничего этого сделать будет невозможно, то и все указания ничего не стоят. Поступай тогда сам, как посчитаешь нужным в сложившейся ситуации.

Роммель согласно кивнул и глянул на часы. Был уже первый час ночи. Из–за полога палатки ощутимо тянуло прохладой, которая к утру превратится в самый настоящий холод, заставляющий часовых на постах кутаться в шинели и ругать эту чёртову пустыню, которая зачём–то понадобилась рейху. Пришло время отдыха. Он вызвал адъютанта, который показал Паулюсу его место в штабном фургоне. Сам же командующий Африканским корпусом предпочёл остаться в палатке, чтобы без помех ещё раз обдумать возникшие у него мысли.

Подпрыгивая на неровностях плохо засыпанных воронок, Юнкерс Паулюса оторвался от земли и, набирая высоту, потянул к северу. Вслед нему заспешила четвёрка истребителей прикрытия. Под брюхом самолёта колебался мираж несуществующего озера, сдобренный пальмами далёкого оазиса. Набирающая силу жара уже прокалила броню бронетранспортёра так, что к ней опасно прикасаться – можно получить ожог. Внутри железной коробки ненамного прохладнее, но стены, хотя бы, защищают от обжигающих солнечных лучей.

Кавалькада из двух бронетранспортёров повернула в пустыню, срезая петлю приморского шоссе. Взрывая носом небольшие барханы они устремились в песчаную даль. Роммель не хотел рисковать, если английская разведка узнала о его поездке, то сейчас вдоль всего шоссе английские истребители откроют охоту на всё, что движется. Хорошо изучив режим работы британской авиации командир Африканского корпуса использовал для отправки Паулюса относительно безопасные утренние часы, когда выгнать чопорных англичан на войну можно было только самым жёстким приказом. Конечно, вылет они всё равно совершат позднее и, не обнаружив желанной цели, сбросят бомбы на безответный аэродром, который ежедневно приходится приводить в порядок, засыпая песком многочисленные воронки. Да истребители проутюжат на дороге неудачников, занесённых на неё отвернувшейся от них фортуной.

Мотаясь на жёсткой лавке в такт броскам машины, Роммель шлифовал свой замысел, над которым просидел практически всю ночь. В нём нашлось место и трезвому расчёту, и банальному безрассудству и переменчивой удаче. Но если он удастся, то у него будет шанс взлететь на самую вершину в сложной иерархии вермахта. Хотя у него были сомнения – стоит ли туда стремиться в данной обстановке.